От устья Чёрного Луха до Халбужа

В 30 км от Шарьи — Якшанга, где существовал гигантский Леспромхоз. На тамошних лесозаготовках были введены передовые прогрессивные методы труда (технология лесосечных работ с сохранением подроста). Гости из Финляндии, Японии и даже Индонезии изучали опыт работы якшангских лесозаготовителей. В 2001 г. комбинат признан банкротом. Список исчезнувших предприятий можно продолжать бесконечно, а я рассказал лишь о небольшом участке нашей огромной страны. Впрочем, на нём можно спроецировать всю ситуацию в целом по России. Ведь во всём виноват Советский Союз, при котором население Якшанги в 1989 г. – 3270 жит., 2017 г. – 1070. Мантурово на 1930 г. – 3300 жит.; 1989 г. – 22452; 2017 г. – 15619. Шарья в 1926 г. – 14300, 1989 г. – 27062, 2017 г. – 23912 (при этом по Шарьинскому району на 2014 г. минус 6000 сельских жит.).

Что ж, оставим политику. Итак, село Угоры. Современное село включает в себя четыре наспункта: село Халбуж, деревни Железцово, Малые и Большие Угоры. Первоначально в документах употреблялось название «Халбуж, Степурино тож», но уже в кон. XVIII века окончательно утверждается более древнее название — Халбуж, имееющее финно-угорские корни. Из Дозорной книги 1617 года уже известно о существовании Степурино, Железцово, Угор и Угор Малой, которые имели по 2-3 двора.

В 1654 (56) г. в Степурино возводится деревянная церковь «Воскресения Христова да святыя мученицы Пятницы в Унежской осаде в Верховской волости в вотчине боярина Никиты Ивановича Романова». В 1700 г. в Халбуже построен деревянный Ильинский храм. В 1726 г. поп Тимофей Семёнов писал: «сего 1726 г. апреля 12 дня церковь Воскресения Господня, что в Халбуже, от алтарного горна сгорела… а чтоб повелено было указом на сгорелую церковь лес ронить». Через три года была освящена новопостроенная церковь. Существующая в наши дни каменная Воскресенская церковь построена в 1817 г. на средства коллежского асессора П.А. Яковлева и прихожан. Именно в ней в 1822 г. венчались 35-летний генерал-майор М.А. Фонвизин и 17-летняя Н. Апухтина, которую пушкинисты считают прототипом Т. Лариной. В годы Великой Отечественной войны в церкви располагался детский дом № 55, в котором воспитывалось более 300 детей, эвакуированных из блокадного Ленинграда.

Все угорские деревни и починки в XVII в. были расписаны «служилым людям» по 10 крестьянских дворов каждому. Среди первых помещиков были представители известных дворянских фамилий: Неклюдов, Беклемишев и др. Земли около дер. Железцово были отписаны церкви села Халбуж, что стало «яблоком раздора» между священниками и крестьянами. В 1694 г. крестьяне выбросили межевые столбы, запахали и засеяли землю. Комиссия, прибывшая из Макарьево-Унженского монастыря, признала эти действия незаконными, и урожай был снят для нужд церкви.

Хозяева угорских крестьян неоднократно менялись. Одни из них разорялись, продавая имения богатеющим соседям, другие, не имея наследников, завещали земли дочерям, которые, выходя замуж, меняли фамилии. Большинство богатых помещиков предпочитали жить в Москве или СПб, изредка беспокоя местных управляющих своими приездами. Несмотря на то, что имения на угорской земле имели около двух десятков помещиков, усадеб (в полном смысле этого слова) до 1792 г. на уездных планах не отмечено. Лишь в ревизских сказках 1816 г. упоминается господский дом в сельце Давыдово, принадлежавший М.П. Апухтиной (рядом вскоре появится усадьба «Отрада», история которой тесно связана с именами Натальи и Михаила Фонвизиных).

Урожаи окрестного населения, сеявших в основном рожь, ячмень и лён, имели средние показатели по уезду, поэтому у них довольно рано начинает развиваться отходничество. Десятки угорских мужиков уходили зимой на «жгонку» (изготовление валенок) в Вологду, Вятку и Н. Новгород. Не владевшие этим ремеслом занимались заготовкой леса или плотничали в окрестных сёлах. Церковь богатела и обустраивалась, а население в приходе становилось все меньше и меньше. Причины были те же, что и для всего уезда — рекрутские наборы, наборы на строительство столицы и на верфи. Пустели деревни и починки, исчезая с лица земли или превращаясь в пустоши.

Священнослужители имели высокий авторитет у прихожан. Однако открытое в 1869 г. в доме священника Санина приходское училище, на 20 мальчиков, просуществовало только три года. Никак не удавалось организовать крестьянских детей для обучения их грамоте. Деятельность земства, успешно открывавшего свои школы в др. регионах, по неизвестной причине не охватывала угорские земли. При поддержке Костромского епарх. училищного совета в 1890 г. в Халбуже была открыта школа грамоты. Но в 1893-м и она закрылась. Спустя три года состоялось открытие уже церковно-приходской школы, где в 1898 г. помощником учителя служил будущий революционер И. Любимов. В своих воспоминаниях он отмечал людей «передовых взглядов» — учителя М. Лебедева и сына местного торговца А. Соколова.

В Больших Угорах от земства был оборудован хлебный магазин (в нём продавали в основном зерно для посева). Там же в списке малых промышленных предприятий уезда числился мыловаренный завод. Земство поддерживало содержание почтовой станции Малых Угор, ибо основные расходы нёс содержатель крестьянин П. Кузьмин. Кроме того в М. Угорах находился казённый винный магазин, который содержал Н. Демидов. Единственными «промышленными заводами» кон. XIX века в округе были две мукомольные мельницы.

Несмотря на выгодные транспортные условия — наличие тракта, пароходное сообщение с Кологривом и Юрьевцем, и открытое в 1908 г. почтово-телеграфное агентство — проблемы крестьян были связаны с торговлей. Земская управа не в силах была решить эту задачу. Объявленные три ярмарки в году не отличались обилием товара и постепенно становились всё малолюднее. С открытием санного пути по понедельникам в Угорах устраивался базар. Основными товарами на ярмарках и базарах была продукция крестьянского хозяйства, водка из Ветлуги, изделия местных мастеров: корзины, санки, валенки. Зажиточные крестьяне везли свою продукцию в Мантурово и в Ветлугу, окупая свои транспортные расходы более выгодной продажей. Наиболее богатые крестьяне скупая землю, занимались продажей леса. Открывали свои лавки. Правда, на 1894 г. числилось всего три торговых заведения. В тоже время росло число отходников, в основном жгонов, но уже осваивали отход и портные, ранее работавшие только на местах. На этом, пожалуй, закончу историю древнего села. В наши дни Угоры переживают, наверное, свои худшие времена.

После предстоял путь в 100 км через Мантурово в Шарью, где на будущие дни у меня была отправная точка. Снять место ночлега территориально дальше Шарьи не представилось возможным.

В начале четвёртого пополудни я-таки добираюсь до Шарьи, оставляя позади 720 км и в общей сложности 15 часов за рулём. Устал жутко. Но более жутко оказалось остаться в той квартире, что забронировал. Вместо матрасов — вязаные покрывала, на окне отсутствие штор, поломанные кресла и т.д. И самое ужасное это наличие соседей. Прямо в комнате. О них узнал лишь в пятом часу утра, когда зашуршали пакеты с моими вещами. Утром состоялось более обстоятельное знакомство — мыши не менее моего были удивлены чужому присутствию, как и я ихнему. Так что выспаться в последующие ночи мне ни разу не удалось. Потому всегда находился на грани яви и сна. На фото: вид из окна на городской квартал Шарьи.

При создании поста использован материал следующих источников:
— Историко-краеведческое издание «Костромская сторона».
— История села Николо-Макарово
— описание и воспоминания жителей пос. Дорогиня
— Т. Красовская «Жгонский язык»
— сайт «Водный транспорт»
— «В поисках остатков жгонского языка»

Автор