Борлаг системы ГУЛАГ | Где добывали урановую руду

Увидеть то, что осталось от одного из самых засекреченных лагерей системы Гулаг Борского ИТЛ, было одной из главных причин, почему мне хотелось на Кодар. Природа, оно конечно, важно, но в первую очередь, интересно то, что связано с людьми, с историей страны и, в данном случае, с тем, как ковался ее ядерный щит. Теперь я понимаю, что «ковался» — не преувеличение, так как условия, в которых это происходило, были абсолютно бесчеловечными.

Сама дорога, ведущая в ущелье Среднего Сакукана, где на высоте 2300 м в мрачном каменном мешке добывали урановую руду, заслуживает отдельного рассказа. Пройдя ее от начала до конца на своих двоих, начинаешь осознавать, пусть и очень отдаленно, что чувствовали люди, оказавшиеся здесь в конце 40-х – начале 50-х гг. прошлого века. Построенная заключенными посреди бескрайних болот, пробитая в скальных породах, пересекающая ревущие реки десятком мостов, а болота – гатями, она до сих пор служит туристам и тем, кто зарабатывает на них себе на жизнь.

Конечно, можно было доехать на вахтовке. Но сумма для шестерых оказалась слишком велика, да и, учитывая погодные условия, пришлось бы ждать довольно долго – первая машина пошла на Сакукан на 11-й день нашего пребывания на Кодаре! Мы встретили ее пассажиров на обратном пути.

В общем, выбравшись из песков и отобедавши, ломанулись мы по «сталинскому тракту», что на протяжении всех своих 20 км бежит по левому берегу Среднего Сакукана. Комары жрали так, будто мы были первыми теплокровными в их жизни. Накрапывало. Стоило вылезти солнцу – появлялись еще и слепни. На наше счастье на третьем километре местные укладывали свежую гать – самое труднопроходимое место на зимнике мы миновали по горбылям. Потом была еще пара-тройка затяжных и глубоких болотин, которые обходились по кочкарнику, цепляясь за деревья, растущие столь густо, что мачете не помешал бы. А так дорога как дорога – глубокие лужи, грязь, духота, болота, гнус, в общем, АД.

Весь путь сопровождался хлопками по разным местам.

Встретили эвенка на кочевье, расположившись на правом берегу Сакукана, он курил и не проявлял особого интереса, зато собаки, охранявшие оленей, чуть не охрипли.

— а мы правильно идем?
— да, да
— а ущелье там?
— да, да

(Напомнило диалог с киргизами в 2007-м: А лес будет? Канешна будет! А далеко? Канешна далеко!).

Часов в семь вечера (по-местному в девять, мы жили там по красноярскому времени), окончательно зае*вшись, другого слова нет, и, потеряв наверно, по поллитра крови, мы нашли стоянку у реки, где и заночевали. Места эти характеризовались в отчетах как медвежьи, какашки тоже имелись, но мишка видать прятался где-то от дождя и кровососов.

К утру дождь утих, но прозрачно-бирюзовый Сакукан поднялся почти на метр, там, где мы вчера стирали носки, теперь ревел желтый, мутный поток. Ничего хорошего это не предвещало – все болотины на дальнейшем пути разлились, а когда мы вышли к входу в ущелье, река полностью скушала дорогу. Было неглубоко, максимум чуть выше колена, но вода оказалась ледяной, скорость ее – бешеной, естественно, снова пошел дождь и налетели упыри. Мы перешли Сакукан наверно раз шесть, прежде чем с двух сторон выросли до неба утесы, по которым стекали из облаков в клочки тумана водопады.

Редкость — относительно сухой участок дороги.

Сакукан на выходе из ущелья в Чарскую долину.

Очередное бревно, очередная рука помощи, опять комары и полные воды сапоги и опять – прекрасная стоянка.

Всего полпятого? Ну и ладно! Ночуем. Дождь был сочувствующий – он почти всегда прекращался, когда мы ставили лагерь и когда снимали его. В этот вечер был разведен спирт с изотоником, привкус малинки теперь всегда будет напоминать мне о мокрых ногах и мерзких летающих вурдалаках.

На следующий день нас ожидало интересное. Ну то есть сначала был дождь, под которым мы собирались в стиле «все по 5 рублей». А потом пошли болота, форсирования речек и твари, но появились и остатки цивилизации. «Сталинский тракт» перешел в «Аллею Сталина», по обеим сторонам которой возникали руины Борлага.

Аллея Сталина.