Покинутые Павлята, Маручата, Данилята…

Павлята, Маручата, Данилята, а также Борисята, Прохирята, Якунята, Окинята, Могулята и ещё с десяток деревень, названия которых столь самобытны, что за всё время путешествий ничего подобного мы нигде не встречали. При чём все эти деревни не раскиданы абы где на обширных территориях костромских земель, а имеют чёткие границы «района обитания». Этакая особенность топонимики Вохомского края — редкий вид исключительно местных ойконимов. Итак, сегодня я представляю третью часть, третий день тож, поездки в край дремучих лесов. Тогда я обследовал два опустевших поселения, где до наших дней хоть и в весьма удручающем состоянии, но сохранились уникальные образчики севернорусского крестьянского жилища — избы-двойни, не утратившие свою суровость и монументальность, свойственные домам Русского Севера.

Cегодня из темы краеведения затрону лишь названия населённых пунктов (ойконимы), ибо, как следует из эпилога, на данной территории они особливо-своеобразные. А пока перенесёмся к началу моего маршрута. Оставив позади (от Шарьи) 140 км убийственных дорог, сначала добрался до Макарят (всё ещё жилого, крупного посёлка), но вот дальше… Дальше — десятки ответвлений лесовозных и просто лесных дорог. На горизонте, куда ни глянь, заснеженные поля, тёмные силуэты лесов и небольшие пролески. Дорога, если её так можно назвать, не располагала к свободному разъезду в поисках покинутых жилищ.

Оставив железного коня на особо опасном участке, прошёлся с несколько сот метров на разведку — картина не менялась — всё те же поля, леса и непонятно куда ехать, где искать. Летом было бы гораздо проще. Но унылый серый небосвод, сливающийся с не менее унылым горизонтом, сбивали с толку. А времени в обрез. Смеркается, как отмечал в предыдущих постах, там очень рано. Посему поворачиваю обратно, сажусь в авто и возвращаюсь к Макарятам. Где гуляю по улочкам в надежде увидеть хоть одного аборигена. Как назло выходные — кто на рыбалке, кто на охоте, кто по гостям. Но удача не оставила меня. Завидев вдали вышедшего из леса человечка, стал дожидаться его. И как оказалось, очень кстати.

Беседовал с «человечком из леса» более получаса — настолько красочно и живо, без прикрас описывал он свою судьбу и жизнь края. Дабы не вдаваться в подробности, расскажу вкратце (для желающих могу поведать полный вариант настоящего сельского детектива, увы со смертями и убийством, кои так сложно представить в этом тихом уголке). Так вот мужчина 74-х лет, с рюкзаком за плечами и палкой с крюком на конце, представился как Павел. Я сразу объяснил свою патриотическую заинтересованность в поисках исчезающих деревень с исторической застройкой, относящейся к XIX веку.

Последние натурные исследования памятников деревянного зодчества в полевых условиях были произведены в этом районе в 1975 г. и частично в 2000-01 гг.. Так что я здесь по стопам историков и архитекторов. Дядя Паша, как я его прозвал, указал мне путь, посоветовав не рисковать поездкой туда на авто — под снегом сокрыто множество опасностей (поваленные стволы деревьев, заболоченные места и т.д.). Поэтому припарковав «Тёмную сталь» возле колхозных гаражей, отправился в путь на своих двух.

По дороге вспоминал основательный разговор с дядей Пашей. Историями от первого лица людей, умудрённых опытом, очень дорожу. Эти жизненные повествования всегда откладываются в глубине души. Сотни историй от разных людей в различных областях собрал я за семь лет путешествий. И ни один не сказал, что пропади он пропадом (СССР). Да и как сказать? Все их сказы схожи меж собой как две капли воды, несмотря на тысячи км разделяющих моих рассказчиков. Будь-то малые провинциальные города, деревни, сёла, посёлки, везде была жизнь в полном понимании слова.

Пример, как курсировали в глуши паромы, как воды реки Унжи рассекали «Ракеты», регулярные рейсы совершали «кукурузники» в далёкие деревеньки вохомского края, функционировала ж/д и т.д. — обо всём этом я упомянул в первых двух частях. История Павла Ивановича не стала исключением (не считая детективного сериала). При встрече как-то не удобно было спрашивать фамилию, думал, что он так и останется в моей памяти Павлом, но оказалось — это личность легендарная, таких жителей район помнит и чтит. Нашлась заметка местной газеты. А встретился мне бывший председатель совхоза «Семёновский» (тогда в составе сельсовета было 600 чел, из которых 200 детишек; сегодня… дядя Паша сплюнул).

Огромную роль в сельском хозяйстве в советское время играли люди. Именно их энтузиазм, любовь к родному краю, к своим корням давали жизнь селу. На их плечах существовало сельское хозяйство. Бывших председателей здесь знают поимеённо. «Один из них Павел Иванович Скрябин — человек знающий, имеющий свой взгляд на жизнь. Начинал трактористом, затем механиком, до совершенства изучил все тонкости сельскохозяйственной техники. В 1970-е возглавил партийную организацию совхоза, в 1982 г. стал директором совхоза».

Парторг, председатель — через его руки и сердце проходили как успехи и радости, так заботы и тяготы — вся жизнь села. Об этом он мне и рассказывал добрые 30 минут. Начиналось смеркаться, не мог я упустить и не увидеть заброшенные деревни, поэтому к великому сожалению вынужден был распрощаться с Павлом Ивановичем (хочется верить, что летом поеду туда снова и обязательно навещу его).

Кстати, в лесу дядя Паша собирал шишки: «Здесь сразу три полезных дела. 1-е: любуюсь природой, дышу воздухом. 2-е: помогаю природе (крюком на длинной палке он срывает шишки; собирая их, наполняет полный рюкзак; затем сдаёт в костромской питомник хвойных пород). 3-е: какая-то да копеечка прилипает (за 1 кг шишек платят 18 руб.)».

Вот такая теперь жизнь у бывшего председателя совхоза. Вся судьба отдана краю, а нынче за копейки собирает семена для будущих елей. Но Павел Иванович большой оптимист, человек своеобразный и уверенный в себе. Тем временем покинув моего спутника, двинул на своих двух (предварительно сменив кеды на ботинки) в указанном мне направлении.

Шёл с километр, пока по левую руку наконец-то не заприметил русскую деревню. А вот дальше путь стал испытанием. Свернув с дороги, сразу очутился по колено в сугробах, местами проваливаясь в лужи, спрятавшиеся под тонким льдом, припорошенным снежком, оттого и незаметными. В итоге промок сразу же. Но не беда, ведь я добрался. Пусть деревня оказалась и не столь колоритной, как рассчитывал (роль сыграла плохая погода, не лучшее время года, отсутствие фотоаппарата), но я был счастлив. Счастлив, что после года затишья, я вновь путешественник, воплотивший свою мечту.

За эти дни оставив позади тысячу км, бессонные ночи из-за мышиной возни, питаясь лапшой и прочей фигнёй, я-таки добрался. И сейчас стою в нескольких сотнях км от дома, один посреди заброшенной деревни, где на десятки км такие же или полуживые поселения. Деревню со всех сторон окружают лишь поля да леса, и множество волчьих следов. Так что можно сказать, что единственными деревенскими жителями здесь остались серые животные. На окраине деревни располагаются заброшенные зернотоки и огромная ферма.

Вспомнил ещё одну фразу Павла Ивановича: «Смотрим мы ТВ, а там всё вещают о неимоверных урожаях. Да что ж они п…т! Откуда цифры, откуда такие урожаи? Умерло всё, тысячи гектар поросли бурьяном…»

И прежде, чем я перейду к осмотру северных избушек, немного о названиях наспунктов Вохомского края. Рассмотрим несколько наиболее примечательных местных ойкономов. Самое большое количество составляют названия, образованные от имени или фамилии первых поселенцев. Если поселялся кто-то один на новом месте где-нибудь в раскорчёванном или выжженном лесу, его избу называли «займищем» или «хутором». Если было построено несколько домов, это уже «починок».

Когда починок разрастался, то превращался в деревню, село. Много здесь особых названий с суффиксом -ат, -ят. Этот суффикс обозначает детёнышей зверей и человека: Трошата – деревня, где живут дети Трохи, Борисята – дети Бориса. Не могу не перечислить столь неординарные наименования деревень. Специально выискал на топографической карте: Маруята, Маручата, Могулята, Макарята, Пашутята, Павлята, Якушата, Якунята, Ярасята, Голята, Корнилята, Киричата, Окинята, Ермачата, Ивачата и т.п.

Такое же значение, только с отрицательным, пренебрежительным оттенком имеют названия с суффиксом -онк, -ёнк — Никитёнки, Фетюсёнки, Корюшонки. Многие деревни названы по месту расположения: Заветлужье – село за Ветлугой, Полдневица – деревня на юге, где полдень; Высокое и Выставка – выселенные, выставленные общиной. В названиях нескольких деревень есть намёки на социальные условия: Пропадуха, Богачи, Гробовщина, Голодаево.

Некоторые носят религиозную окраску: Никола, Тихон, Спас, Боговарово и др. Существуют названия-эмигранты, перенесённые в край из других мест, — это Питер, Чернигово, Ерусалим, Сибирь.

Названия деревень Корелы и Вотяки связаны по происхождению с карелами и вотяками — бывшими жителями этих деревень. Есть пос. Черемисы, дер. Замардвинье.

Многие наспункты по разным причинам переименованы самими жителями: Владимята – в Сенькинскую деревню, Зауполовка – в починок Носковский, Пискунята – в Иванково и т.п.