Хашима: остров-призрак

На Хашима имелось всё оборудование и службы, необходимые для существования этого комплекса зданий. В тени жилых блоков втиснулись начальная школа, средняя школа, игровая площадка, гимнастический зал, помещение для пинбола, кинотеатр, бары, рестораны, 25 различных розничных магазинов, больница, парикмахерская, будистский храм, место поклонения Шинто и даже публичный дом. Моторные средства передвижения не существовали. Как выразился один бывший шахтер, можно было пройти от одного до другого пункта на острове за меньшее время, чем его потребуется, чтобы выкурить одну сигарету. Зонты были также не нужны: лабиринты коридоров и лестниц соединяли все жилые здания и служили в качестве транспортной системы.

Равенство могло царить в коридорах, но расположение квартир отражало жесткую иерархию социальных классов. Неженатые шахтеры и работники компаний-субподрядчиков были лишены свободы перемещения в старых однокомнатных квартирах, женатые сотрудники компании Мицубиси и их семьи имели двухкомнатные апартаменты с отдельным туалетом, кухней и ванной, высокоранговый офисный персонал и учителя наслаждались роскошью квартир с двумя спальнями с кухней и туалетом со смывом. Управляющий Мицубиси Хашима Коал Майн, между тем, жил только в частной резиденции – деревянной конструкции на острове – дом располагался символично на вершине настоящей скалы.

Действительно, Мицубиси владело островом и всем что на нём было, установив некий тип великодушного диктаторства, которое гарантировало безопасность работы и скупо выделяло бесплатное жилье, электричество и воду, но требовало, чтобы островитяне принимали участие по очереди в уборке и общественных работах. Таким образом, люди Хашимы жались вместе кучкой под крылом компании, и все стремились к одной цели.

Но уголь не годится в пищу. Сообщество зависело полностью от внешнего мира в плане еды, одежды и прочих предметов торговли. Даже свежую воду приходилось завозить на остров, пока трубы вдоль морского дна не соединили Хашиму с материковыми резервуарами в 1957 г. Любой шторм который, преграждал ход кораблям на более чем день, сеял страх и лишения на Хашиме.

Самыми запоминающимися чертами острова были полное отсутствие почвы и ратительности. Хашима, к тому же, был ничем иным, как обрамлением из угольного шлака, уложенного вокруг голой скалы. Киноматериал, снятый там компанией Шочику в 1949г был подходяще назван “Остров без растительности” ( Мидори Наки Шима).

Начало озеленительной компании в 1963 было символом впервые тяжело отвоеванного жителями глотка свободы. Используя почву с материка, они создали сады на крышах и наслаждались беспрецедентным удовольствием от выращенных самостоятельно овощей и цветов. Это было примерно в то же время, когда в квартирах острова начали повсеместно появляться электрические рисоварки, холодильники и телевизоры.

Но оптимизм продлился не долго. Процветание Хашимы начало катиться по наклонной в конце 1960 х, когда японская экономика взмыла вверх и нефть заменила уголь в качестве опоры национальных энергетических программ. Угольные шахты по всей стране начали закрываться. Мицубиси проводили сокращения штата на Хашиме шаг за шагом, переучивая рабочих и отсылая их в другие филиалы своей расползающейся и быстро растущей производственной сети. 15 января 1974 г компания провела церемонию в гимнастическом комплексе острова и официально объявила о закрытии разработки.

Последующее массовое покидание обжитых территорий происходило с поразительной скоростью. Последний человек ступил на корабль до Нагасаки 20 апреля 1974 г., укрываясь зонтом от легкого дождя, мельком бросив скорбный взгляд назад на пустые жилые кварталы.

Сейчас, необитаемый и забытый, Хашима охраняет вход в гавань Нагасаки, как странный мертвый маяк, привлекающий чуть больше внимания, чем визит уставших чаек и любопытные взгляды людей с проплывающих мимо кораблей. Но символизм трудно не заметить. Тесно сплетенное сообщество Хашимы было миниатюрной моделью японского социума и, подражая всему архипелагу, накрыло своей массой остров, разница лишь в отсутствии воды и растительности.

Запустелое состояние острова в настоящем — это урок современной Японии того, что происходит со страной, которая истощает свои собственные природные ресурсы и зависит целиком от торговли с другими странами. Обратив на это внимание, японское правительство поместило фотографии Хашимы на целом развороте национального периодического издания, чтобы призвать к сбережению энергии.

В течении своей 84 летней деятельности под эгидой Мицубиси, остров произвел чуть больше 16,5 миллионов тонн угля. Шахтеры прорыли туннели глубоко под морским дном, но строители тщательно использовали каждый драгоценный квадратный метр островной поверхности, а население предприняло героические усилия, чтобы вести комфортную и достойную жизнь. Но немногие, если и вообще кто-нибудь из этих людей, включали закрытие шахты в свои планы.

В связи с этим, мертвый остров Хашима дает живое предупреждение о важности прогнозирования. Он предлагает взгляд на конечный результат “развития” общества, отдалившегося от матери Земли и ведущего образ жизни, отделенной от своих источников продовольствия. Вкратце, Хашима это то, на что будет похож мир, когда мы закончим урбанизацию и его эксплуатацию: призрачная планета бороздящая просторы вселенной – безмолвная, голая и бесполезная.

Клубы весенне-белых облаков плыли высоко в небе в тот день, когда я посетил Хашиму. Зафрахтованная лодка ревела, как будто скакала с волны на волну, и уклонялась от последнего, похожего на буй, острова на входе в гавань Нагасаки. Затем, когда вода стала темно-синей, мы миновали пролив между островами Йоима и Кояги, обогнули западное побережье Такашимы и вышли в открытое пространство Восточно-китайского моря, где Хашима, наконец, предстал нашему взору.

Когда я спрыгнул с лодки на облюбованный казарками бетонный выступ, возможно когда- то служивший опорой для пристани, я почувствовал, как будто я влез на борт гигантского корабля, который мистически растерял всех своих пассажиров, пока несся на парусах через некие заколдованные воды, наподобие Бермудского треугольника.

Два часа спустя я бродил среди опустевших жилых построек и исследовал дорожки и коридоры, заглядывая в комнаты, переворачивая куски бумаги и вызывая в воображении картинки человеческой деятельности. Степень разрушения была больше, чем я ожидал. Почти все окна были разбиты, и стекла хрустели под ногами везде, где я гулял. Огромные куски бетонного фасада отвалились от стен и были разбросаны на земле. Наполовину сгнившие двери, ставни и перила качались на петлях, скрипя и гремя на ветру.

По острову было разбросано устаревшее электрооборудование, мебель и прочее личное имущество, которое сейчас невозможно найти даже в кучах утиля. Это было подобно народному музею шестидесятых. В парикмахерской потускневшие ножницы всё ещё лежали на стойке, чехлы стульев потрескались, и стены были увешаны кино-постерами из прошлого. На стене комнаты, в которой люди ожидали регулярное судно на Нагасаки, -расписание отправлений, часы и календарь, где время буквально застыло на 1974 годе.

Беспорядок внутри здания был удивительным. Театр, офис, больница и другие общественные места выглядели, как сцена последствий землетрясения. В храме Сенпукьюи какой- то заботливый посетитель повязал кусок пластиковой веревки вокруг головы статуи, чтобы уберечь её от раскола на части. Но сейчас Будда в медитации больше походил на забинтованного солдата, сидящего в шоке среди обломков разоренного города.

Было ли это проказами вандалов, мне интересно, или работа островных привидений, разъяренных этим безлюдьем? Или Духи корейских и китайских рабочих, которые умерли не своей смертью, слоняются здесь по коридорам и комнатам по ночам, разбивают окна, рвут татами и колотят по двери офиса управляющего, чтобы потребовать свободу?

Когда я прогуливался я высматривал котов, как говорят, оставшихся единственными обитателями острова. Но ни одно живое создание не обнаружило себя, не было даже таракана, этого живучего соседа человечества. Только обрывки сорняков – растущих как будто по ошибке – протягивали болезненные цветы к небу и отправляли свои корни в потрескавшийся бетон. Некоторые посетители передо мной, возможно, бывшие жители, с помощью баллончика с краской оставили сообщение на японском на стене одного из зданий:

Как много десятилетий минуло

С тех пор как Хашима был оставлен на произвол судьбы,

Оставлен, чтобы сгнить, разрушиться, разложиться?

Жизнь никогда не вернется на этот остров…

Мне не захотелось обернуться, когда я шагнул с бетонного выступа на палубу милостиво вернувшейся за мной зафрахтованной лодки. И я представил, как мы набрали скорость, вышли в море по направлению к Нагасаки: нас тащила вперед ни сила моторов, но приманка из сочных зеленых холмов на горизонте и перспектива воссоединения с семьей и друзьями.